Убийство Александра II
На протяжении 1870-х годов правительство реагировало на рост революционного движения однозначно: не идя ни на какие уступки, оно постоянно усиливало репрессивные меры. В ходе судебных процессов выносились самые суровые приговоры. Власть начала прибегать к смертной казни. С 1871 г. в России была введена административная ссылка: подозреваемых в революционной деятельности стали ссылать без какого бы то ни судебного разбирательства. Однако против “Народной воли” все эти меры не срабатывали. К тому же репрессивная политика правительства, ломавшая судьбы сотен людей, нередко имевших лишь самое косвенное отношение к революционной деятельности озлобляла общество и создавала благоприятную атмосферу для деятельности подполья.
В конце 1870-х годов (после русско-турецкой войны) оживляется и либеральная оппозиция. Либералы спрашивали: почему правительство отказывается ввести в России конституцию, вводя ее в Болгарии? неужели оно считает, что русский народ менее готов к ней, чем болгарский? На страницах либеральных изданий появляются призывы к совершенствованию государственного строя к продолжению преобразований. Аналогичные пожелания выражаются и в целом ряде “адресов”, которые подают на высочайшее имя земские либералы.
Правительство запрещало земским деятелям съезжаться на совещания - даже по отдельным регионам. Поэтому земцы начали собираться на нелегальные съезды. Конспирировались они не хуже революционеров, и о некоторых съездах полиция так и не узнала. В конце 70-х годов возник нелегальный “Земский союз”.
Земские деятели, собравшись на съезд в Киеве, пытались договориться с революционерами о совместных действиях. Непременным условием они ставили приостановление террористических актов. Переговоры не имели успеха, и земцы разработали свой собственный план действий. Первым выступило Харьковское земство, призвавшее правительство изменить внутреннюю политику и возобновить реформы. Министр внутренних дел тотчас же разослал циркуляр с запрещением обсуждать на земских собраниях политику правительства. Поэтому гласный Черниговского земства И.И. Петрункевич, начавший читать проект адреса на высочайшее имя, был грубо перебит председателем. Петрункевич не подчинился и, поддержанный собранием и публикой на хорах, продолжал чтение. Тогда председательствующий при помощи полиции закрыл собрание. Это было одно из первых политических выступлений Ивана Ильича Петрункевича (1844—1928), впоследствии ставшего одним из вид наиболее уважаемых деятелей либерального движения. После инцидента в земском собрании Петрункевич был выслан в г. Варнавин Костромской губернии.
С требованием конституции выступили также Тверское, Полтавское и Самарское губернские земские собрания. Тверское земство заявило, что русский народ должен пользоваться теми же благами конституционных свобод, какие получил болгарский народ.
В 1879 г. в Москве состоялся новый нелегальный земский съезд. Было решено начать широкую пропаганду в земствах и выпуск литературы за границей. Вскоре после этого на территории Австро-Венгрии была напечатана программа Земского союза, включавшая три основных пункта: свобода слова и печати, гарантии неприкосновенности личности и созыв Учредительного собрания.
В этих условиях власть вынужденно прибегает к экстраординарным мерам. 12 февраля 1880 г., вскоре после халтуринского взрыва, Александр II объявил о создании Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Во главе ее был поставлен боевой генерал, герой недавней русско-турецкой войны (фактически руководивший действиями русских войск на Кавказском театре, завершившимися блестящим взятием Карса) Михаил Тариелович Лорис-Меликов (1825 - 1888 гг.). Александру, кроме того он был известен и как харьковский генерал-губернатор, сумевший (единственный из всех губернаторов России) в борьбе с террористам склонить общественное мнение на свою сторону. В условиях нараставшего разрыва между властью и обществом его опыт был бесценен. Сосредоточив в своих руках огромную власть (фактически именно он один руководил деятельностью Верховной распорядительной комиссии), Лорис-Меликов попытался вести более гибкую политику. Главной своей задачей Лорис-Меликов считал борьбу с терроризмом. В этом он был беспощаден. Но вместе с тем он добивался того, чтобы репрессии направлялись исключительно против революционеров и не затрагивали мирных обывателей.
Комиссия просуществовала недолго. Лорис-Меликов опасался обвинений в узурпации власти и потому в августе комиссия была упразднена, а ее функции переданы министерству внутренних дел, которое возглавил сам Лорис-Меликов. Одновременно с Верховной распорядительной комиссией было ликвидировано Третье отделение С.И.В. канцелярии, показавшее свою несостоятельность, когда дело приняло серьезный оборот. Вместо нее был создан Департамент государственной полиции, вошедший в состав Министерства внутренних дел. Реформа политического сыска позволила добиться в очень серьёзных успехов: во второй половине 1880 - начале 1881 г. были арестованы лидеры "Народной воли".
Д.А. Толстой был снят с постов министра народного просвещения и обер-прокурора Синода. Было удалено еще несколько одиозных фигур. На освободившиеся места назначались либеральные деятели, правда, не всегда безошибочно. Именно тогда на посту обер-прокурора Синода оказался сенатор К.П. Победоносцев.
Время от времени Лорис-Меликов собирал на совещания директоров столичных газет и земских деятелей, желая узнать их мнение по разным вопросам. Либералы, не избалованные таким вниманием, назвали время правления Лорис-Меликова “диктатурой сердца”. Но демократы сохраняли настороженность. Ведущий критик “Отечественных записок” Н.К. Михайловский считал, что это политика “пушистого лисьего хвоста” и “волчьей пасти”. Под руководством Лорис-Меликова стала разрабатываться программа реформ на ближайшие годы. Предполагалось понизить выкупные платежи. Встал вопрос и о представительном собрании. Министр понимал, что без решения этого вопроса он не сможет сблизиться с “благомыслящей частью общества” и изолировать революционеров. Но он был против немедленного создания парламента по западному образцу, считая, что это внесло бы в Россию “полную смуту”. В докладе царю 28 января 1881 г. он предложил воспользоваться опытом, полученным при разработке крестьянской реформы: созвать комиссию (наподобие Редакционных) с участием представителей земств и некоторых крупных городов при Государственном Совете. Эта комиссия должна была рассматривать все проекты преобразований. Наряду с ней должны были существовать две подкомиссии: финансовая и хозяйственно-административная. После рассмотрения законодательных проектов подкомиссиями, а затем и комиссией они должны были вноситься на окончательное обсуждение Государственного Совета, в который Лорис-Меликов предлагал послать представителей земского и городского самоуправления.
Это был весьма отдаленный прообраз представительного собрания. Этот проект, получивший впоследствии название "конституции” Лорис-Меликова, был с восторгом встречен либералами, которые видели в нем попытку сделать серьезный шаг к ограничению самодержавия представительными органами. Народовольцев же деятельность Лорис-Меликова не удовлетворяла ни в малейшей степени. Более того, осознавая успехи его деятельности они еще более активизировали свою деятельность.
Арест Желябова (27 февраля 1881 г.) казалось ставил крест на будущем “Народной воли”. Но, понимая обреченность организации, Перовская настояла на немедленном исполнении разработанного во всех деталях плана. Император должен был быть убит в результате взрыва, заложенной под М. Садовой улицей бомбы. Народовольцы понимали, что эта попытка по всей вероятности станет для них последней.
В последний год своего царствования Александр II чувствовал себя усталым и одиноким человеком. Неудачи во внешней и внутренней политике дополнялись семейными несчастьями и неурядицами. Еще в 1865 г. завязался роман Александр с княжной Екатериной Михайловной Долгорукой (тогда ей было всего 18 лет и она была на 30 лет моложе императора). Эта любовная связь протекала на глазах всего двора, в том числе и у императрицы Марии Александровны. Долгие годы Александр разрывался между чувством и долгом, пока мае 1880 г. Мария Александровна не умерла от чахотки и он смог жениться вторым браком на своей возлюбленной, которая родила ему уже троих детей. Е.М. Долгорукая получила титул светлейшей княгини Юрьевской (в честь основателя рода кн. Юрия Долгорукого). Александр мечтал короновать ее императрицей, а затем (по некоторым сведениям) отречься от престола в пользу наследника и уехать с женой и детьми от второго брака в Ниццу. Все знавшие Александра удивлялись силе его любви к Екатерине Юрьевской и той власти, которую имела над ним эта незаслуженно ненавидимая при дворе женщина. Но наследник престола Александр Александрович отказывался ее признавать. Между влюбленным отцом и старшим сыном сложились весьма напряженные отношения.
В воскресенье 1 марта 1881 г. утром император принимал министра внутренних дел. Александру понравился его план, который как бы возвращал его в счастливые дни начала царствования. Он одобрил доклад министра и назначил на 4 марта заседание Совета министров под своим председательством. В заключение Лорис-Меликов, сообщив об аресте Желябова, попросил царя не ездить на развод войск до тех пор пока не будет обезврежена опасная террористическая организация. Подобные просьбы в последнее время повторялись неоднократно, и Александр почти перестал бывать на разводах. Это его возмутило: “Я не желал бы, чтобы мой народ счел меня трусом! Русский император не может жить в своем дворце под домашним арестом...” Разговор, казалось, был окончен, но лукавый министр знал, насколько Александр подвержен влиянию своей новой жены. Хотя и не без труда, но княгине Юрьевской удалось уговорить мужа. Развод отменили. Во дворец явилась великая княгиня Александра Иосифовна. Ее младший сын, племянник царя, должен был предстать перед ним на том разводе первый раз в новом мундире. Она не хотела, чтобы мальчик лишился такого счастья. Александр окончательно решил ехать.
По просьбе Лорис-Меликова царская карета проследовала не обычным (через Садовую), а запасным маршрутом (через Певческий мост и Екатерининский канал). Надеясь что Александр возвращаться будет этим же маршрутом, Перовская, одетая торговкой расставила на набережной канала “метальщиков” с бомбами - Т. Михайлова, Н. Рысакова, И. Гриневицкого и А. Емельянова. В третьем часу пополудни император возвращался во дворец. Царская карета следовала в окружении казаков, за ней - сани полицмейстера. Выехали на Екатерининский канал. Первым должен был бросать бомбу Тимофей Михайлов, но он, почувствовав, что не в силах этого сделать, ушел с поста. Карета Александра мчалась по набережной. До поворота на мост оставалось пара сотен метров. Вдруг - взрыв! Падают раненые - прохожие и казаки конвоя. Перовская с другой стороны канала видит, что из остановившейся кареты выходит совершенно невредимый Александр II. Выбравшись наружу, он увидел двух окровавленных казаков и кричащего от боли мальчика, случайно пробегавшего мимо. Поодаль молодой человек с длинными волосами (Николай Рысаков) отбивался от наседавшей толпы: “Не трогай меня, не бей меня, несчастный, заблужденный народ!” Александр подошел к нему и спросил: “Что ты сделал, сумасшедший?” Подбежал полицмейстер: “Ваше величество, не ранены?” - “Слава Богу, нет”, сказал царь. «Что? Слава Богу? - вдруг с вызовом переспросил Рысаков. - Смотрите, не ошиблись ли?” “Ваше Величество, скорее во дворец!” - умоляет начальник охраны. “Хорошо, но прежде покажи мне место взрыва...”
Император склонился над затихшим мальчиком, перекрестил его и пошел вперед. Вдруг - новый взрыв. Когда дым рассеялся, оставшиеся невредимыми увидели человек двадцать тяжелораненых, царя, прислонившегося к решетке канала, в разорванной шинели и без ног, а напротив него - в таком же состоянии - его убийцу Гриневицкого. Четвертый “метальшик”, Емельянов настолько потрясен видом случившегося, что засовывает сверток с бомбой под мышку и бросается помочь уложить истекающего кровью императора в сани... “Во дворец... Там - умереть...”, - еле слышно сказал Александр II. Через час с небольшим он скончался в своем кабинете в Зимнем дворце.
Совет министров собрался только 8 марта. Несмотря на то, что доклад Лорис-Меликова был одобрен покойным государем, новый император Александр III заявил, что “вопрос не следует считать предрешенным”. Высказывались мнения за и против. Чаши весов колебались, пока не взял слово К.П. Победоносцев. Многим, оссбенно из числа сторонников проекта, показалось, что он говорил целую вечность.
Обер-прокурор Синода доказывал, что только “чистое” самодержавие, такое, каким оно сложилось при Петре I и Николае I, может противостоять революции. Неумелые реформаторы своими уступками и полууступками, реформами и полуреформами способны только расшатать здание самодержавного государства. Когда Победонссцев умолк, Александр III облегченно вздохнул и сказал, что над проектом еще надо подумать. Больше к проекту не возвращались.
Исполнительный комитет “Народной воли” почти полностью был арестован. 3 апреля 1881 г. были публично повешены пятеро народовольцев: А.Н. Желябов, С.Л. Перовская, Н.И. Рысаков, Т.М. Михайлов и Н.И. Кибальчич (конструктор метательных снарядов).
В этих событиях - 1 и 8 марта, 3 апреля - разрядился политический кризис. Вскоре были разгромлены военные ячейки “Народной воли”. Грозная организация распалась на ряд мелких кружков и групп. 29 апреля Александр III обнародовал манифест “О незыблемости самодержавия”, свидетельствовавший о стремлении отказаться от реформаторского курса. “Конституция” Лорис-Меликова была отклонена, сам он ушел в отставку. В стране воцарилась реакция.
В конце 1870-х годов (после русско-турецкой войны) оживляется и либеральная оппозиция. Либералы спрашивали: почему правительство отказывается ввести в России конституцию, вводя ее в Болгарии? неужели оно считает, что русский народ менее готов к ней, чем болгарский? На страницах либеральных изданий появляются призывы к совершенствованию государственного строя к продолжению преобразований. Аналогичные пожелания выражаются и в целом ряде “адресов”, которые подают на высочайшее имя земские либералы.
Правительство запрещало земским деятелям съезжаться на совещания - даже по отдельным регионам. Поэтому земцы начали собираться на нелегальные съезды. Конспирировались они не хуже революционеров, и о некоторых съездах полиция так и не узнала. В конце 70-х годов возник нелегальный “Земский союз”.
Земские деятели, собравшись на съезд в Киеве, пытались договориться с революционерами о совместных действиях. Непременным условием они ставили приостановление террористических актов. Переговоры не имели успеха, и земцы разработали свой собственный план действий. Первым выступило Харьковское земство, призвавшее правительство изменить внутреннюю политику и возобновить реформы. Министр внутренних дел тотчас же разослал циркуляр с запрещением обсуждать на земских собраниях политику правительства. Поэтому гласный Черниговского земства И.И. Петрункевич, начавший читать проект адреса на высочайшее имя, был грубо перебит председателем. Петрункевич не подчинился и, поддержанный собранием и публикой на хорах, продолжал чтение. Тогда председательствующий при помощи полиции закрыл собрание. Это было одно из первых политических выступлений Ивана Ильича Петрункевича (1844—1928), впоследствии ставшего одним из вид наиболее уважаемых деятелей либерального движения. После инцидента в земском собрании Петрункевич был выслан в г. Варнавин Костромской губернии.
С требованием конституции выступили также Тверское, Полтавское и Самарское губернские земские собрания. Тверское земство заявило, что русский народ должен пользоваться теми же благами конституционных свобод, какие получил болгарский народ.
В 1879 г. в Москве состоялся новый нелегальный земский съезд. Было решено начать широкую пропаганду в земствах и выпуск литературы за границей. Вскоре после этого на территории Австро-Венгрии была напечатана программа Земского союза, включавшая три основных пункта: свобода слова и печати, гарантии неприкосновенности личности и созыв Учредительного собрания.
В этих условиях власть вынужденно прибегает к экстраординарным мерам. 12 февраля 1880 г., вскоре после халтуринского взрыва, Александр II объявил о создании Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Во главе ее был поставлен боевой генерал, герой недавней русско-турецкой войны (фактически руководивший действиями русских войск на Кавказском театре, завершившимися блестящим взятием Карса) Михаил Тариелович Лорис-Меликов (1825 - 1888 гг.). Александру, кроме того он был известен и как харьковский генерал-губернатор, сумевший (единственный из всех губернаторов России) в борьбе с террористам склонить общественное мнение на свою сторону. В условиях нараставшего разрыва между властью и обществом его опыт был бесценен. Сосредоточив в своих руках огромную власть (фактически именно он один руководил деятельностью Верховной распорядительной комиссии), Лорис-Меликов попытался вести более гибкую политику. Главной своей задачей Лорис-Меликов считал борьбу с терроризмом. В этом он был беспощаден. Но вместе с тем он добивался того, чтобы репрессии направлялись исключительно против революционеров и не затрагивали мирных обывателей.
Комиссия просуществовала недолго. Лорис-Меликов опасался обвинений в узурпации власти и потому в августе комиссия была упразднена, а ее функции переданы министерству внутренних дел, которое возглавил сам Лорис-Меликов. Одновременно с Верховной распорядительной комиссией было ликвидировано Третье отделение С.И.В. канцелярии, показавшее свою несостоятельность, когда дело приняло серьезный оборот. Вместо нее был создан Департамент государственной полиции, вошедший в состав Министерства внутренних дел. Реформа политического сыска позволила добиться в очень серьёзных успехов: во второй половине 1880 - начале 1881 г. были арестованы лидеры "Народной воли".
Д.А. Толстой был снят с постов министра народного просвещения и обер-прокурора Синода. Было удалено еще несколько одиозных фигур. На освободившиеся места назначались либеральные деятели, правда, не всегда безошибочно. Именно тогда на посту обер-прокурора Синода оказался сенатор К.П. Победоносцев.
Время от времени Лорис-Меликов собирал на совещания директоров столичных газет и земских деятелей, желая узнать их мнение по разным вопросам. Либералы, не избалованные таким вниманием, назвали время правления Лорис-Меликова “диктатурой сердца”. Но демократы сохраняли настороженность. Ведущий критик “Отечественных записок” Н.К. Михайловский считал, что это политика “пушистого лисьего хвоста” и “волчьей пасти”. Под руководством Лорис-Меликова стала разрабатываться программа реформ на ближайшие годы. Предполагалось понизить выкупные платежи. Встал вопрос и о представительном собрании. Министр понимал, что без решения этого вопроса он не сможет сблизиться с “благомыслящей частью общества” и изолировать революционеров. Но он был против немедленного создания парламента по западному образцу, считая, что это внесло бы в Россию “полную смуту”. В докладе царю 28 января 1881 г. он предложил воспользоваться опытом, полученным при разработке крестьянской реформы: созвать комиссию (наподобие Редакционных) с участием представителей земств и некоторых крупных городов при Государственном Совете. Эта комиссия должна была рассматривать все проекты преобразований. Наряду с ней должны были существовать две подкомиссии: финансовая и хозяйственно-административная. После рассмотрения законодательных проектов подкомиссиями, а затем и комиссией они должны были вноситься на окончательное обсуждение Государственного Совета, в который Лорис-Меликов предлагал послать представителей земского и городского самоуправления.
Это был весьма отдаленный прообраз представительного собрания. Этот проект, получивший впоследствии название "конституции” Лорис-Меликова, был с восторгом встречен либералами, которые видели в нем попытку сделать серьезный шаг к ограничению самодержавия представительными органами. Народовольцев же деятельность Лорис-Меликова не удовлетворяла ни в малейшей степени. Более того, осознавая успехи его деятельности они еще более активизировали свою деятельность.
Арест Желябова (27 февраля 1881 г.) казалось ставил крест на будущем “Народной воли”. Но, понимая обреченность организации, Перовская настояла на немедленном исполнении разработанного во всех деталях плана. Император должен был быть убит в результате взрыва, заложенной под М. Садовой улицей бомбы. Народовольцы понимали, что эта попытка по всей вероятности станет для них последней.
В последний год своего царствования Александр II чувствовал себя усталым и одиноким человеком. Неудачи во внешней и внутренней политике дополнялись семейными несчастьями и неурядицами. Еще в 1865 г. завязался роман Александр с княжной Екатериной Михайловной Долгорукой (тогда ей было всего 18 лет и она была на 30 лет моложе императора). Эта любовная связь протекала на глазах всего двора, в том числе и у императрицы Марии Александровны. Долгие годы Александр разрывался между чувством и долгом, пока мае 1880 г. Мария Александровна не умерла от чахотки и он смог жениться вторым браком на своей возлюбленной, которая родила ему уже троих детей. Е.М. Долгорукая получила титул светлейшей княгини Юрьевской (в честь основателя рода кн. Юрия Долгорукого). Александр мечтал короновать ее императрицей, а затем (по некоторым сведениям) отречься от престола в пользу наследника и уехать с женой и детьми от второго брака в Ниццу. Все знавшие Александра удивлялись силе его любви к Екатерине Юрьевской и той власти, которую имела над ним эта незаслуженно ненавидимая при дворе женщина. Но наследник престола Александр Александрович отказывался ее признавать. Между влюбленным отцом и старшим сыном сложились весьма напряженные отношения.
В воскресенье 1 марта 1881 г. утром император принимал министра внутренних дел. Александру понравился его план, который как бы возвращал его в счастливые дни начала царствования. Он одобрил доклад министра и назначил на 4 марта заседание Совета министров под своим председательством. В заключение Лорис-Меликов, сообщив об аресте Желябова, попросил царя не ездить на развод войск до тех пор пока не будет обезврежена опасная террористическая организация. Подобные просьбы в последнее время повторялись неоднократно, и Александр почти перестал бывать на разводах. Это его возмутило: “Я не желал бы, чтобы мой народ счел меня трусом! Русский император не может жить в своем дворце под домашним арестом...” Разговор, казалось, был окончен, но лукавый министр знал, насколько Александр подвержен влиянию своей новой жены. Хотя и не без труда, но княгине Юрьевской удалось уговорить мужа. Развод отменили. Во дворец явилась великая княгиня Александра Иосифовна. Ее младший сын, племянник царя, должен был предстать перед ним на том разводе первый раз в новом мундире. Она не хотела, чтобы мальчик лишился такого счастья. Александр окончательно решил ехать.
По просьбе Лорис-Меликова царская карета проследовала не обычным (через Садовую), а запасным маршрутом (через Певческий мост и Екатерининский канал). Надеясь что Александр возвращаться будет этим же маршрутом, Перовская, одетая торговкой расставила на набережной канала “метальщиков” с бомбами - Т. Михайлова, Н. Рысакова, И. Гриневицкого и А. Емельянова. В третьем часу пополудни император возвращался во дворец. Царская карета следовала в окружении казаков, за ней - сани полицмейстера. Выехали на Екатерининский канал. Первым должен был бросать бомбу Тимофей Михайлов, но он, почувствовав, что не в силах этого сделать, ушел с поста. Карета Александра мчалась по набережной. До поворота на мост оставалось пара сотен метров. Вдруг - взрыв! Падают раненые - прохожие и казаки конвоя. Перовская с другой стороны канала видит, что из остановившейся кареты выходит совершенно невредимый Александр II. Выбравшись наружу, он увидел двух окровавленных казаков и кричащего от боли мальчика, случайно пробегавшего мимо. Поодаль молодой человек с длинными волосами (Николай Рысаков) отбивался от наседавшей толпы: “Не трогай меня, не бей меня, несчастный, заблужденный народ!” Александр подошел к нему и спросил: “Что ты сделал, сумасшедший?” Подбежал полицмейстер: “Ваше величество, не ранены?” - “Слава Богу, нет”, сказал царь. «Что? Слава Богу? - вдруг с вызовом переспросил Рысаков. - Смотрите, не ошиблись ли?” “Ваше Величество, скорее во дворец!” - умоляет начальник охраны. “Хорошо, но прежде покажи мне место взрыва...”
Император склонился над затихшим мальчиком, перекрестил его и пошел вперед. Вдруг - новый взрыв. Когда дым рассеялся, оставшиеся невредимыми увидели человек двадцать тяжелораненых, царя, прислонившегося к решетке канала, в разорванной шинели и без ног, а напротив него - в таком же состоянии - его убийцу Гриневицкого. Четвертый “метальшик”, Емельянов настолько потрясен видом случившегося, что засовывает сверток с бомбой под мышку и бросается помочь уложить истекающего кровью императора в сани... “Во дворец... Там - умереть...”, - еле слышно сказал Александр II. Через час с небольшим он скончался в своем кабинете в Зимнем дворце.
Совет министров собрался только 8 марта. Несмотря на то, что доклад Лорис-Меликова был одобрен покойным государем, новый император Александр III заявил, что “вопрос не следует считать предрешенным”. Высказывались мнения за и против. Чаши весов колебались, пока не взял слово К.П. Победоносцев. Многим, оссбенно из числа сторонников проекта, показалось, что он говорил целую вечность.
Обер-прокурор Синода доказывал, что только “чистое” самодержавие, такое, каким оно сложилось при Петре I и Николае I, может противостоять революции. Неумелые реформаторы своими уступками и полууступками, реформами и полуреформами способны только расшатать здание самодержавного государства. Когда Победонссцев умолк, Александр III облегченно вздохнул и сказал, что над проектом еще надо подумать. Больше к проекту не возвращались.
Исполнительный комитет “Народной воли” почти полностью был арестован. 3 апреля 1881 г. были публично повешены пятеро народовольцев: А.Н. Желябов, С.Л. Перовская, Н.И. Рысаков, Т.М. Михайлов и Н.И. Кибальчич (конструктор метательных снарядов).
В этих событиях - 1 и 8 марта, 3 апреля - разрядился политический кризис. Вскоре были разгромлены военные ячейки “Народной воли”. Грозная организация распалась на ряд мелких кружков и групп. 29 апреля Александр III обнародовал манифест “О незыблемости самодержавия”, свидетельствовавший о стремлении отказаться от реформаторского курса. “Конституция” Лорис-Меликова была отклонена, сам он ушел в отставку. В стране воцарилась реакция.
