Лирика А.С. Пушкина тематически необозрима: дружба, свобода, предназначение поэта и человека вообще, родина, природа, красота, человеческая судьба, власть, история России, ее культура, фольклорное наследие – все, на чем зиждется наша жизнь. Одной из ведущих тем в его поэзии является тема любви. Она широка. Мы не будем рассматривать стихи Пушкина о любви к родине, природе, к лицейскому братству, к няне Арине Родионовне, наконец. Мы будем говорить о любви к женщине. Можно с уверенностью утверждать, что каждый день своей сознательной жизни Пушкин был влюблен. Пушкин-лицеист, уже знакомый с любовными утехами, умеет различать сексуальные переживания от романтических грез. Его стихотворение «К ней» (1815), обращенное к неизвестной Эльвине, полно жара и сладострастия. Лексика в нем соответствующая: «в объятиях любви», «страстью трепетать», «блаженство наслажденья», «сладостный и тихий стон». Построено стихотворение как нетерпеливое обращение к предмету своего вожделения: возгласы, мольба, риторические вопросы («ужели», «почему», «увижу ли»). А рядом стихотворение «К живописцу» (1815), написанное в то же время, что и «К ней» и посвященное его первой настоящей влюбленности – Екатерине Бакуниной. Она была художницей, обучалась живописи у К.П. Брюллова. К нему и обращается юный Пушкин с просьбой написать портрет любимой. И здесь обнаруживаются новые чувства: любование, мечтательность, обожание, романтическое волнение. Чтобы донести такие чувства, и слова рождаются другие: Красу невинности прелестной, Надежды милые черты, Улыбку радости небесной И взоры самой красоты.

                 В стихотворении «Желание» (1816) юный Пушкин пишет о своей безответной любви к Катеньке Бакуниной такие удивительные строки: Мне дорого любви моей мученье – Пускай умру, но пусть умру любя! Это можно принять за юношеский максимализм. Но если вчитаться и вдуматься, то мы увидим, что любовные страдания не отравляют ему жизнь, они необходимы, потому что именно любовь, даже неразделенная, делает жизнь полной, а душу – живой и трепетной. Ведь для юного поэта даже не важно, любят ли его, ему важно, что любит он. Любовь, живущая в его сердце, возвышает, вдохновляет. Если учесть, что это пишет, по существу, совсем еще мальчишка, то надо же признать, что мысли у него уже глубоки и зрелы. В подтверждение можно напомнить всем известное стихотворение «Я помню чудное мгновенье» (1825), посвященное Анне керн и написанное пером уже взрослого поэта. Ведь та же, в сущности, идея: вместе с любовью приходит «упоенье» жизнью, « божество и вдохновенье». Годы ссылки «в глуши, во мраке заточенья» не сломили душу жизнелюбивого поэта. Мгновенье оказывается более мощным стимулом к жизни, чем годы мятежных бурь. Вот и выходит, что любовь – неистребимое никакими тяжелыми испытаниями чувство, неотъемлемая стихия человеческого сердца.

               Еще один шедевр любовной лирики Пушкина – «Сожженное письмо» (1825), написанное по возвращении из Южной ссылки посвященное Е.К. Воронцовой. При расставании она подарила на поэту на память перстень с печаткой, с которым Пушкин не расставался и называл талисманом. Таким же точно перстнем были запечатаны письма, которые он получал от Воронцовой из Одессы. Об одном из них и идет речь в «Сожженном письме». Это не прощание с любовью, любовь еще долго будет жить в душе поэта. Письмо это – свидетельство любви, и в нем есть тайна, касающаяся их двоих. Писем было много, но сжечь «она велела» только это. Изучая историю этого стихотворения, пушкинисты обнаружили в черновиках соответствующего периода стихи «Дитя, не смею пред тобою…» и строки «Прощай дитя моей любви…» Возникло предположение, что Воронцова сообщала Пушкину в сожженном письме, что готовится стать матерью его ребенка, потому и «велела» сжечь письмо. Любовь всегда сопряжена со страданиями. Она неизбежно ранит сердце и оставляет в памяти глубокий след на всю жизнь.

            О том, как зреет пушкинская любовная лирика, свидетельствует стихотворение «Я вас любил…» (1829). Влюбленность Пушкина всегда сопровождалась необоримой ревностью. Он говорит о безмолвной и безнадежной любви, а душа томилась «то робостью, то ревностью». И вдруг в конце – парадоксальное для ревнивого и амбициозного поэта пожелание: Я вас любил так искренне, так нежно, Как дай вам бог любимой быть другим. Это высший пилотаж развития и зрелости человеческой души: искреннее желание счастья той, которая даже не отвечала любовью на любовь. Отвергнутое чувство не унижает, не опускает в бездну бессильной злобы или обиды. Оно возвышает человеческий дух.