В это время территория Российской империи значительно расширилась. В ее состав вошли Белорусия и Правобережная Украина, Крым и Приазовье, часть Северного Причерноморья и Литва. За 1747-1796гг. численность населения выросла вдвое: с 18 до 36 млн. чел. Если к концу царствования Петра I в стране было 336 городов, то к началу XIX в. - 634. И все же Россия оставалась аграрной страной - в городах проживало лишь 4,1% населения. Большую его часть составляли крестьяне. 54% крестьян принадлежали помещикам, 40% - казне, остальные - дворцовому ведомству.

Сельское хозяйство развивалось в основном экстенсивно - за счет освоения вновь присоединенных малонаселенных земель на юге - в Новороссии. Для привлечения сюда населения правительство выделяло участки по 60 дес. всем желающим, за исключением крепостных: отставным солдатам, государственным крестьянам, иностранным колонистам. В условиях существования крепостного права в стране не хватало свободных людей, которые могли бы поселиться в плодородном пустующем крае. Правда, Потемкин, руководивший освоением причерноморских земель, добился указа о невыдаче помещикам беглых крепостных, оказавшихся в Новороссийской и Азовской губ. И все же решающую роль в заселении Новороссии играла помещичья колонизация. Тем помещикам, которые обязывались переселить своих крестьян в Причерноморье, правительство выделяло землю площадью от 1,5 тыс. до 12 тыс. дес. Уже к концу XVIII в. Новороссия стала поставлять зерно на рынок и даже сбывать его за границу через черноморские порты. В дальнейшем она превратилась в одну из важнейших житниц России.

Происходило, правда медленно, и земледельческое освоение восточных районов страны: Южного Урала и Сибири, где коренное население под воздействием русских переселенцев переходило от кочевого скотоводства к возделыванию пашни.

Под воздействием роста городов, промышленности, внешней торговли помещичье хозяйство все более активно втягивалось в рыночные отношения. На юге страны, где выгодным делом стало производство хлеба на продажу, помещики стремились расширить барскую запашку за счет сокращения крестьянских наделов. Одновременно увеличивалось и время, проводимое крестьянином на барщине. Как правило, крестьяне работали на барщине 3-4 дня в неделю, но иногда и все 6 дней. В некоторых случаях помещик совсем лишал крепостного земельного надела и принуждал всю неделю работать на своем поле, обеспечивая ему и его семье месячное довольствие. Поэтому такая форма зависимости стала называться месячиной. Крепостное право в России нередко именовали рабством. Месячина и в самом деле превращала крепостного в раба, полностью лишая его собственности.

В Нечерноземье организация собственного крупного земледельческого хозяйства не приносила помещикам существенных выгод. Поэтому здесь преобладал оброк, который взимался в основном в денежной форме. Размеры оброка выросли в 1760-90-е гг. с 1-2 руб. до 5-10 руб. с ревизской “души”. Деньги для выплаты оброка крестьяне добывали, занимаясь промыслами, уходя на заработки: в плотничьи артели, в бурлаки, в извоз, на мануфактуры. Так нарушалась присущая крепостному хозяйству зависимость работника от земли. Крепостное право оказывалось в противоречии с потребностями экономического развития страны.

Резкое возрастание интереса дворян к своему хозяйству (после 1762 г.), стремление к повышению доходов своего имения не замедлило сказаться на усилении эксплуатации крестьян.

Прежде всего помещики там, где зерновое земледелие было выгодным, стремились расширить свою часть пашни. Это вело к расширению барских запашек и сокращению крестьянских наделов до 1,5 дес. на мужскую душу и менее.

Помимо сокращения надела тягчайшим бременем для барщинных крестьян были работы на помещичьем поле. Эти работы, как правило, достигали трех дней в неделю. В некоторых же районах барщина достигала в середине XVIII в. чудовищных размеров-5-6 дней в неделю. Особенно крупные запашки дворяне заводили в плодородных краях Черноземного центра. При этом помещики все более ориентировались на производство хлеба на продажу. Однако, сокращая крестьянский надел, помещик рубил сук, на котором сидел сам. Деградация крестьянского хозяйства была проявлением кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства. В XVIII в. проявления этих кризисных черт наблюдаются главным образом в нечерноземной полосе, в районах выгодного сбыта хлеба. Но в XVIII в. эти кризисные явления кончаются без последствии. Это объясняется рядом обстоятельств.

К середине XVIII столетия подходит к концу период более или менее гармоничного сочетания в эксплуатации помещиками крестьян всех трех разновидностей феодальной ренты: отработочной, натуральной и денежной. Помещики нечерноземной полосы России постепенно переходят на оброк. Роль натуральных поборов становится второстепенной.

Барщинная форма эксплуатации в XVIII в. стала преобладающей в зоне наиболее плодородных земель. Это районы Тульской, Рязанской, Тамбовской, Орловской, Курской, Воронежской, Пензенской и других губерний. В этих районах дворянство заводит крупные барские запашки в 1000, 2000 и даже 3000 десятин. Однако столь крупные запашки в XVIII в. встречаются еще сравнительно редко. Чаще всего величина их достигает 100 - 300 десятин, но и этот хлеб мелких и средних помещиков также шел на рынок.

Итак, с середины XVIII столетия районы черноземных губерний становятся средоточием барщинного хозяйства помещиков с ориентацией производства зерна на рынок. Это приводит к резкому увеличению эксплуатации крестьян. Именно в эту эпоху был дан толчок тому процессу, который в середине XIX столетия привел к крушению феодально-крепостнического строя.

Главным фактором углубления и развития внутреннего рынка явился рост неземледельческого населения, занятого торгово-промышленной деятельностью. Этот рост осуществлялся в основном за счет промыслового крестьянства. Внешний вывоз хлеба в XVIII в. составлял лишь от 3% до 7% всего зернового баланса. Вместе с тем помещики не являлись поставщиками товарного хлеба. Основную массу его давали крестьяне, все более втягиваясь в систему товарно-денежных отношений.

В ходе исторического процесса развивается общественное разделение труда. В силу этого происходит постепенная специализация производства, взаимосвязь между отраслями которого осуществляется через рынок. В области сельского хозяйства эти процессы специализации происходят крайне медленно и гораздо позже, чем в промышленности. Тем не менее, в XVIII в. крестьянское хозяйство постепенно перестает быть хозяйством абсолютно замкнутым. Крестьяне покупают теперь и орудия своего труда , и некоторые предметы домашнего обихода. Переход государства на сбор денежных, а не натуральных налогов усиливает нужду крестьянина в деньгах, заставляет его возить на рынок продукты своего труда, втягивает в систему товарно-денежных отношений. Этот процесс был постепенным и длительным. В описываемое нами время он, как и в XVII в. находился где-то в пределах своей начальной cтадии. Основа хозяйства крестьянина все еще оставалась натуральной.

Специфика природно-климатических условий России предоставляла местному населению весьма неблагоприятные условия для земледелия. Русский крестьянин занимался земледелием не с февраля по ноябрь, как в Западной Европе, а лишь с апреля— мая по август—сентябрь, ибо остальное время принадлежало либо холодной с заморозками погоде, либо суровой зиме. В силу этого земледелец мог более или менее нормально вспахать и проборонить очень небольшой участок земли, да и выбор культур был невелик: рожь, чаще всего озимая, которая сеялась осенью, зимовала в виде всходов под снегом и созревала к июлю—августу следующего лета, и овес, который сеялся в апреле—мае и созревал в августе-сентябре. Эти две культуры занимали до 80% пашни, ибо были самыми важными и вместе с тем неприхотливыми и выносливыми культурами. А ведь житель Восточно-Европейской равнины имел чаще всего скудную подзолистую почву. Урожайность на таких землях была большей частью сам-3 и лишь иногда сам-4. При урожае сам-3 крестьянин практически еле сводил концы с концами, а при урожае сам-4 мог продать около 17 пудов зерна. Однако урожай сам-3 был тоже не всегда, а часты были неурожаи, и тогда крестьянин из нового зерна не мог собрать даже на семена. Князь М.М. Щербатов, делая подобный расчет, пришел к выводу, что страна практически постоянно была на грани голода. Выручали ее погода и труд.

Трехпольный севооборот ставил барьер на пути товарности и изменения профиля крестьянского хозяйства. Ведь озимое поле занимала рожь. До 50% ярового поля занимал овес, а остальной клочок земли делили ячмень, лен, горох, чечевица, греча, просо, конопля и др. Крестьянин не мог отказаться от озимой ржи, не мог вместо овса засеять яровое поле одним льном, так как без овса невозможно прожить, хотя лен он, может быть, и продал бы с прибылью. Рынок в XVIII столетии не был настолько развит, чтобы удовлетворять потребности самих крестьян в той или иной сельскохозяйственной продукции. Он удовлетворял потребности лишь немногочисленного неземледельческого населения и, прежде всего, населения городов. Таким образом, специализация крестьянского хозяйства шла очень медленно, сохраняя свою натуральную основу.

Однако наиболее серьезной проблемой развития российского земледелия был острый дефицит времени и малые размеры земли, урожая с которой едва хватало на собственное содержание. В то же время объективные потребности развивающегося Российского государства требовали гораздо большего по объему валового земледельческого продукта.

Так исподволь возникала задача увеличения трудовой нагрузки крестьянина, причем увеличения этой нагрузки в тот короткий сельскохозяйственный сезон, которым Природа одарила Россию. Отсюда проистекали и характерные для XVIII в. процессы резкого усиления эксплуатации подневольного российского крестьянства.

И все-таки специализация постепенно развивалась. Крестьянство Центральной России издавна уделяло внимание посевам льна, расширяя их в яровом поле и тесня другие культуры. Отличным льном славились районы вокруг Пскова и Ярославля. Скупщики собирали по деревням и селам мелкие партии льна, а купцы в огромных количествах отправляли их за границу или на ткацкие фабрики Ярославля, Костромы, Владимира, Москвы и других городов.

Не менее важной культурой, рано ставшей предметом торговли и сырьем для промышленности, была конопля, которую можно сеять на одном и том же поле многие десятки лет подряд при обильном удобрении земли. Крестьянство районов Калуги, Брянска, Орла, Курска и других заводили специальные поля под коноплю и получали обильные урожаи этой культуры. Огромные партии конопляной пеньки шли, так же как лен, и на вывоз, и на нужды парусно-полотняной промышленности внутри страны.

Наконец, еще один важный момент в развитии товарности сельского хозяйства страны в XVIII столетии. Речь идет о развитии процесса освоения обширных малозаселенных, но плодородных территорий на юг и юго-восток от центра страны. В XVIII в. продвижение крестьянства на южные плодородные земли активизировалось. Русское население было уже значительным в Заволжье, нижнем течении Дона, районах Предкавказья, Башкирии и т.д. Территория, где жили татары, чуваши, марийцы, башкиры, в описываемое время имела уже большую прослойку русского населения. Русские крестьяне мирно жили бок о бок с татарами, башкирами чувашами и другими народностями и даже вступали с ними в родственные связи. Конфликты возникали, как правило, тогда, когда вслед за крестьянской колонизацией в этих землях появлялись российские феодалы, начинались захваты земель и т.д.

Освоение плодородного чернозема было еще одним важным фактором в вовлечении в орбиту товарно-денежных отношений крестьянского хозяйства, в преодолении его былой замкнутости. Несмотря на то, что районы черноземов часто страдали от засухи, плодородие их было настолько высоким, что урожайный год не только покрывал скудные неурожайные сборы, но и давал излишки зерновой продукции. Урожаи ржи иногда достигали сам-10, сам-15, пшеницы - сам-5, сам-8, проса - сам-20, сам-З0 и более. Более свободное маневрирование посевной площадью, чем при обычном трехполье, давало возможность выделять большие массивы земель под пшеницу, просо, гречу и т.д.

В российской промышленности во второй половине XVIII в. произошли большие изменения. Если в середине столетия в России насчитывалось 600 мануфактур, то в конце его-1200. Резко увеличилась выплавка чугуна. К середине XVIII в. Россия вышел на первое место в мире по выплавке железа. Успешно развивались парусно-полотняные и суконные мануфактуры. Быстрый рост производства объяснялся растущим спросом со стороны казны и большими возможностями для экспорта: русское парусное полотно и железо охотно закупали европейские страны, особенно Англия.

В металлургии безраздельно господствовали уральские заводы. Олонецкий и Тульско-Каширский металлургические районы пришли в упадок. На первое место в металлургическом производстве вышел Урал. Быстро росли и Липецкие заводы. В легкой промышленности происходило становление новых центров к северу и западу от традиционного центра - Москвы, в Воронежской губ., в Малороссии. Сукноделие развивалось на юге, где традиционно разводили овец, полотняные заводы строились в льноводческих районах: под Смоленском, Псковом и Новгородом.

Серьезное развитие получила текстильная промышленность. Правда, в суконной промышленности, наиболее привилегированной, были постоянные перебои. Продукция этих мануфактур вся шла на поставки в казну. Однако условия закупок были невыгодными и суконные мануфактуры хирели. Резкий контраст составляли шелковые заведения, работавшие на вольную продажу. Число их неуклонно возрастало. Основным центром шелковой промышленности были Москва и Подмосковье.

Развивалась и парусно-полотняная промышленность. Русская парусина пользовалась большими спросом в Англии и других морских державах. Новые предприятия этой отрасли возникали в таких городах, как Ярославль, Вологда, Калуга, Боровск. Крупным центром полотняного производства стал Серпухов.

Получает развитие производство бумаги, кожевенное, стекольное, химическое и т.п. К середине XVIII в. действовало 15 бумагоделательных, 10 стекольных, 9 химических мануфактур и др.

Если в начале XVIII в. мануфактуры принадлежали прежде всего казне, то позднее, все большее число владельцев фабрик и заводов являлись выходцами из купцов, а также крестьян и дворян. Еще одна сфера применения принудительного труда - помещичьи вотчинные предприятия В России существовала государственная винная монополия и поставка вина (т.е. водки) казне являлась делом очень доходным. Это скоро поняли владельцы таких имений, которые были расположены в плодородных, но отдаленных от рынков сбыта районах: юг Тамбовской губернии, Воронежская, Курская, Пензенская губ., Слободская Украина и т.д. Здесь очень быстро возникают крупные винокуренные заводы с применением труда своих же крепостных.

Другая отрасль промышленности, где проявилось дворянское предпринимательство, - суконная и отчасти парусно-полотняная промышленность. Организованная на основе крепостного труда, дворянская суконная промышленность получила распространение в основном в южных районах страны: Воронежская, Курская, частично Тамбовская губ. и др. Здесь были, как правило, мелкие предприятия на 2—3 десятка станов. Но были и крупные. К концу 60-х гг. общее число суконных мануфактур в стране достигает 73 единиц.

В металлургии преобладали посессионные и казенные мануфактуры. Но в то же время стала успешно развиваться и крестьянско-купеческая мануфактура (особенно в текстильной промышленности), основанная на вольнонаемном труде. В немалой мере это было следствием правительственной политики. Стремясь в начале царствования заручиться поддержкой правящего сословия - дворянства, Екатерина II в 1762г. удовлетворила важнейшее требование помещиков: запретила всем недворянам приобретать крестьян для работы на мануфактурах. Уральские промышленники вышли из положения: у них уже были десятки тысяч крепостных, которых можно было использовать и на вновь строящихся заводах. А мануфактуристам, открывавшим новые шелковые, стекольные, бумажные и др. предприятия, пришлось набирать рабочих по вольному найму. Т.о., на заводах, основанных после 1762 г., применялся только наемный труд.

Едва ли в тот момент кому-либо пришло в голову, что положено начало закату подневольного труда в промышленности. Напротив, владельцы мануфактур настаивали на восстановлении отобранного у них права покупки рабочих. Но в дальнейшем оказалось, что наемные рабочие работают лучше, производительнее, конкурентоспособность предприятий, применяющих наемный труд, несравненно выше. Через несколько десятилетий вотчинные мануфактуры начали хиреть, не выдержав конкуренции. Число же наемных рабочих выросло с 220 тыс. в начале 1760-х гг. до 420 тыс. к концу XVIII в.

Кто же трудился на мануфактурах по вольному найму? Большей частью - крестьяне-отходники, зарабатывавшие оброк. Особенность русского рабочего состояла в том, что он был вольнонаемным только по отношению к заводчику, оставаясь в то же время подневольным по отношению к своему барину.

В своей экономической политике Екатерина II исходила из теории естественных прав, к которым относила и право частной собственности. Правительственное вмешательство в экономическую жизнь, ограничения и регламентация хозяйственной деятельности были, с ее точки зрения, нарушением естественных прав. Напротив, неограниченная свобода конкуренции соответствовала естественному праву.

Поощрение предпринимательства обещало российской казне значительное пополнение доходов за счет налоговых поступлений. В 1767 г. были отменены откупа и монополии. В 1775 г. царский манифест разрешил “всем и каждому заводить всякого рода станы и производить на них всевозможные рукоделия”. Таким образом, было признано право крестьян заниматься промыслами.

Издавна крестьяне Нечерноземья, получая мало прибыли от земледелия, свое свободное время употребляли для приработков. Крестьяне изощрялись, “примысливая”, т.е. изобретая способы своего более-менее сносного существования. Отсюда побочные занятия крестьянства получили названия “промыслов”. В промышленную деятельность были вовлечены большие массы крестьянства.

Помимо местных промыслов крестьяне занимались отхожими промыслами, т.е. уходили на заработки в города или другие местности. Могучим потребителем крестьян-отходников была р. Волга и приволжские города Тверь, Рыбная Слобода, Ярославль, Нижний Новгород, Астрахань и т.д. Десятки тысяч крестьян работали бурлаками, были заняты на рыбных промыслах Астрахани и Гурьева. Тысячи крестьян уходили на заработки в Петербург. Много рабочего люда требовала проводка судов из Волги в Неву. Наконец, серьезным потребителем рабочей силы была Москва и ее промышленность.

Кроме отхода промышленного в России развивался отход земледельческий. Из тульских, рязанских, тамбовских селений, а также из районов Нечерноземья тысячи крестьян устремлялись на летние работы в южные черноземные районы. Барщинное крестьянство Нечерноземного центра страны использовало осенне-зимний период для отхода на промыслы. И теперь помещики, не довольствуясь барщиной, стали дополнять ее денежным оброком. Больше того, ввиду перспективности крестьянских промыслов многие помещики стали переводить крестьян с барщины на денежный оброк.

Однако эксплуатация крестьян путем денежного оброка очень скоро также перестала отвечать «нормативам» типичного феодального хозяйства. Помещик уже получает увеличенные суммы оброка лишь в силу личной крепостнической зависимости крестьянина, земельные отношения здесь утратили свое прежнее значение.

Темпам роста крестьянских промыслов сопутствуют и стремительные темпы роста денежного оброка. Так, в 60-х гг. XVIII в. помещики брали в среднем 1—2 руб. с души мужского пола в год, в 70-х. — 2—3 руб., в 80-х —4-5 руб., а в 90-х гг. в некоторых районах центра страны оброк достигал 8—10 руб. с души мужского пола.

Одной из ярчайших особенностей экономического развития России являлось появление промышленных центров не столько в городе, сколько в селе. Так, с конца XVII-начала XVIII столетия появились десятки торгово-промышленных поселений, где население сосредоточивало свое внимание не на земледелии, а на “промыслах”. Это - владимирские села Дунилово, Кохма, Палех, Мстера, Холуй, нижегородские села Павлово, Ворсма, Безводное, Лысково, Богородское, Городец, Работки, множество ярославских, костромских, тверских и т.д. сел и деревень. К середине XVIII в. многие из них по количеству населения были крупнее, чем иной город. В с. Павлове, например, к середине века население составляло свыше 4 тыс. человек. Иначе говоря, процесс общественного разделения труда сложился так, что в каждом конкретном селе развивалась специализация преимущественно какого-то одного вида производства. В таком селе все или почти были либо сапожниками, либо бондарями, либо ткачами.

Это было типичное мелкотоварное производство. Иногда мелкие товаропроизводители нанимали дополнительно 1—2 рабочих. С течением времени практика употребления наемного труда расширялась. В процессе конкурентной борьбы неизбежно выделяются две группы: одна из них состоит из вынужденных жить лишь продажей своего труда; вторая группа очень немногочисленная, но ее составляют товаропроизводители, употребляющие наемный труд. Со временем из них выделяются более крупные. Так из недр мелкого товарного производства постепенно вырастает производство мануфактурное, появляются капиталистические мануфактуры. Однако из-за сезонности производства и краткосрочности найма рабочих процесс укрупнения проходил очень медленно и численность крупных производств оставалась небольшой.

Подобный процесс развития капитализма наблюдается и в других районах. Большое место в Подмосковье получает т.н. рассеянная мануфактура, работники которой работают у себя по домам, в светелках.

Укрупнение мелкотоварного производства, растущее применение наемного труда в XVIII столетии можно наблюдать и в других отраслях производства - в металлургии и металлообработке, кожевенном деле, химической промышленности и т.п. Встречаются предприятия капиталистического типа и в крупнейших городах России (Москва, Нижний Новгород, Казань и др.). В стране постепенно формируется капиталистический уклад.

Усиление специализации различных районов страны, рост промышленного производства, отходничества требовали дальнейшего развития торговли. В нечерноземную полосу с юга поступали зерно и продукты животноводства, в Черноземье везли ткани, металлоизделия, посуду и т.д. Крупными центрами внутренней торговли были ярмарки. Важнейшими среди них были: Макарьевская, Ирбитская, Оренбургская, Нежинская, Коренная (под Курском), Архангельская, Свенская (под Брянском) и ряд других. В 1788 г. в России (без Прибалтики) действовало 1100 ярмарок и торжков, из них на Левобережной Украине - 565. Существовали также многочисленные местные ярмарки и торжки. Развитию торговли сильно способствовала отмена в 1754 г. всех внутренних таможен и пошлин. К концу столетия в основном сложился внутренний рынок.

Значительно увеличились обороты внешней торговли. Если в 1763 - 1765 гг. российский экспорт составлял 12 млн. руб., а импорт - 9,3 млн. руб., то в 1781 - 1785 гг. - соответственно 23.7 и 17,9 млн. руб. Вывозилось в основном сельскохозяйственное сырье: лен, пенька, пакля. Но рос и экспорт промышленных изделий: льняных тканей, парусного полотна и особенно железа. Россия становилась также крупным экспортером зерна (раньше хлеб почти не вывозился за границу). Ввозились сахар, шерстяные и х/б ткани, металлы, предметы роскоши. Таможенный тариф 1767 г. совсем запретил ввоз товаров, производство которых внутри страны могло удовлетворить спорс, напротив, сырье для промышленности облагалось минимальной пошлиной, а ввоз тех изделий, которых резко недоставало шел и вовсе беспошлинно. Впрочем, в 1782 г. Екатерина, увлекшаяся идеями Адама Смита фактически отказалась от протекционизма, перестав опекать торговлю и промышленность. Это однако не означало отказа от покровительства их развитию. Так, для удешевления кредита Екатерина вместо сословных банков открыла один Государственный Заемный банк, выдававший ссуды всего под 5% годовых.

До 60% всей морской торговли шло через Петербург. С утверждением России в Причерноморье роль торговых морских портов исполняют Таганрог, Одесса, Херсон, и, отчасти, Севастополь. Через Астрахань, Оренбург, Кяхту велась торговля со странами Востока.

Многочисленные войны и рост бюрократического аппарата требовали огромных расходов. Для того, чтобы свести концы с концами, правительство вынуждено было увеличивать налоги. За 34 года правления Екатерины доходы от налогообложения возросли в 4 раза. И все же денег не хватало. Приходилось занимать у иностранных банкиров (к концу правления Екатерины накопился изрядный внешний долг).

Недостаток средств заставил правительство прибегнуть к выпуску бумажных денег - ассигнаций (для чего был создан специальный Ассигнационный банк). Первоначально (в 1768 г.) планировалось выпустить их на 1 млн. руб., но уже к 1774 г. в обороте было 20 млн. руб. ассигнациями, а к 1796 г. - 157 млн. руб. Курс ассигнаций упал до 70 коп. серебром. С этого времени в России существовали две денежные единицы - рубль серебром и рубль ассигнациями. Денежное обращение приходило во все больше6е расстройство. Впрочем, в ту эпоху нигде в мире еще не было ясного сознания. что бумажные деньги сами по себе не имеют никакой ценности и должны быть обеспечены товаром и обязательствами казны.

В июле 1762 г. Екатерина II своим манифестом объявила о т.н. «генеральном межевании", укрепившем земледельческие права дворян. При этом она подарила (якобы в виде награды за быстрое и бесспорное установление границ их владений) дворянам огромный фонд государственных земель, самовольно захваченных помещиками в послепетровский период. Одновременно с укреплением дворянского землевладения шло неуклонное наступление на крестьянские права. Так, законы смягчали наказания дворян за истязания и убийства своих крепостных, а при Екатерине II наказанием дворян стали лишь церковные покаяния. Легализована была практика продажи крепостных оптом и в розницу. Дети крестьян, взятых в рекруты, оставлялись теперь в собственности помещика.

В сер. XVIII в. Имели место явные признаки демонтажа традиционной политики феодальной регламентации в области экономики. Причем постепенность изменений и их явная противоречивость свидетельствуют о чисто прагматическом характере этой политики, т.е. об отсутствии в ее основе каких-либо теоретических концепций.

Вслед за провозглашением отказа от системы монополий в промышленности и торговле 28 марта 1762г. в июле того же года было объявлено о свободе производства ситца по всей стране, кроме Москвы и Петербурга. Чуть раньше разрешен был вывоз хлеба за рубеж. А с 1766 по 1772г. был введен беспошлинный вывоз пшеницы и пшеничной муки почти изо всех портов империи. В 1763г. снова был провозглашен принцип свободы промышленной деятельности. В апреле 1767г. был издан весьма лаконичный указ, объявлявший полную свободу «рукомеслу и рукоделию» в городах России. А 10 сентября 1769г. был именной указ о свободе заводить ткацкие станы с одним лишь условием: уплаты сбора в 1руб. за стан.

В 70-е гг. правительство Екатерины II идет на еще более кардинальные решения. Указом от 17 марта 1775г. была объявлена свобода заведения промышленных предприятий для всех отраслей промышленности, отменены были все сборы от мелких промыслов. В 1777 г. были отменены сборы с домашних станов, принадлежащих фабрикам, т.е. резко улучшены были условия деятельности рассеянных мануфактур. В 1784 г. снова был именной указ о поощрении местной легкой промышленности.

Таким образом, усиление крепостничества и поощрение промыслов практически происходило одновременно.

Есть вполне реальная возможность дать наиболее убедительную оценку такой политике как целостному явлению. Для этого необходимо еще раз осознать кардинальнейшую особенность истории Российского государства, заключающуюся в том, что природно-климатические условия создавали в стране из века в век крайне неблагоприятную обстановку для развития основы основ ее существования — сельского хозяйства.

Российское общество вплоть до ХХ века развивалось как общество с относительно низким объемом совокупного прибавочного продукта, что в принципе навсегда обрекало бы его на судьбу примитивного земледельческого социума.

Поэтому историческая необходимость уже в средневековье привела в России к формированию особого, необычного для Европы типа государственности с весьма жесткими рычагами государственного механизма, ибо основной функцией Российского государства были концентрация и перераспределение относительного минимума прибавочного продукта в интересах развития и самого общества и его господствующего класса. Поэтому далеко не случайна была на востоке Европы многовековая традиция централизованной, самодержавной, по сути своей деспотической власти. Не случаен был и необычайно суровый режим крепостного права. Долгие века этот режим был призван обеспечивать поступательное развитие и общества и государства. Это развитие осуществлялось главным образом путем использования сверхнапряженного труда крестьянства, экономическое положение которого было на грани потери собственного воспроизводства.

Огромные пространства российского Нечерноземья веками были ареной практически убыточного сельского хозяйства. В второй половине XVIII в. во Владимирской губернии лишь один уезд из 12-ти (Покровский) имел некоторый излишек зерна. В четырех уездах своего зерна хватало лишь на 6-8 месяцев в году.