«Живые следы прежней автономии» постоянно давали себя знать в острых политических конфликтах, заполнявших историю России того времени. После смерти Василия III в 1533 г. вспыхнула борьба между феодальными группировками. Группа знати во главе с удельными князьями, братьями Василия III, составила заговор с целью свержения провозглашенного великим князем малолетнего Ивана IV и регентши — его матери Елены Глинской — и возведения на великое княжение Дмитровского удельного князя Юрия Ивановича. Среди заговорщиков видную роль играли потомки князей Шуйских. Заговор не удался. Юрий Иванович и его бояре были арестованы, но вскоре выступил другой брат Василия III — Андрей Иванович Старицкий, требовавший увеличения своего удела. Его домогательства успехов не имели. В 1534 г. образовался заговор во главе с Михаилом Глинским, опиравшимся на удельных князей Вельских, Воротынских, Трубецких. Но и этот заговор был разоблачен.

Маневрируя между различными группировками феодалов, правительство Елены Глинской вело линию на сужение податного и судебного иммунитетов церкви, осуществляло контроль над ростом монастырского земле-владения, запретило покупать земли у служилых людей, чтобы не допустить выхода этой земли «из службы».
С целью укрепления рубежей развернулось строительство многих крепостей и городов — каменных и деревоземляных. Специальные «городовые приказчики» организовывали сбор средств и привлечение населения к оборонительным работам. Создание крепостей (в том числе Китай-города в Москве) способствовало привлечению населения в защищенные от нападений врагов города, росту ремесла и торговли в них.
Стремлением упрочить финансовое положение государства была вызвана денежная реформа 1535 г. Уменьшив вес монеты, реформа упразднила разнобой между московской и сохранявшейся до тех пор новгородской денежными системами.
Началась реформа управления на местах, где вводились «губные» учреждения (от слова «губа» — административный округ). Из среды местных служилых людей — детей боярских — избирались «излюбленные головы» для судопроизводства по наиболее важным делам. В помощь им выбирались целовальники (присягавшие целованием креста) из числа «лучших» черносошных крестьян. «Излюбленные головы» — губные старосты получили право самостоятельно производить следствие с применением пыток по делам о «разбоях» и «татьбах» и приговаривать обвиняемых вплоть до смертной казни. В Москве для надзора за деятельностью губных учреждений был создан специальный Разбойный приказ. Все это наряду с назначением «городовых приказчиков» из местных дворян ограничивало полномочия бояр-кормленщиков и усиливало роль дворянства в местном управлении.

Но враждебные государственной централизации силы были далеко не сломлены. Они располагали большими материальными средствами и продолжали вести борьбу за сохранение и реставрацию прежних порядков с ограниченной властью государя и большой самостоятельностью феодалов. Свои надежды они связывали прежде всего с князем -Андреем
Ивановичем Старицким. Его попытались удалить, поставив во главе отправлявшегося на оборону южных границ войска. Но удельный князь чувствовал себя настолько уверенно, что не подчинился распоряжению правительства. Готовя выступление с целью захвата власти в государстве, он рассчитывал на поддержку Новгорода. Однако новгородские дворяне сообщили о полученных ими грамотах Андрея Старицкого в Москву. Московским правителям удалось заманить Андрея Старицкого в Москву, где он был «уморен под железной шапкой»; участников заговора повесили вдоль дороги из Москвы в Новгород.
Борьба приняла формы заговоров, убийств, жестоких расправе противниками, как это обычно бывало в средние века. В начале 1538 г. внезапно умерла Елена Глинская. Иностранцы, бывшие в то время в России, говорят о том, что великая княгиня была отравлена. Власть перешла к феодальной группировке, возглавлявшейся Шуйскими. Началось быстрое расширение их земельных владений. Спустя год у власти оказалась группировка Вельских. В борьбе боярско-княжеских группировок раскололись и церковники, активно поддерживавшие соперничающие силы. В январе 1542 г. у власти опять оказались Шуйские.

Ожесточенная борьба княжеско-боярских группировок за власть, сопровождавшаяся произволом и насилиями со стороны бояр-кормленщиков, привела к новому обострению классовых противоречий. Росло глухое народ-ное недовольство бесконечными и тяжело ложившимися на плечи народа боярско-княжескими распрями. Помимо обычного в таких случаях ухода крестьян и горожан на окраины увеличилось количество «татебных» и «разбойных» дел, т. е. нападений на жизнь и имущество Феодалов. Ферапонтов монастырь жаловался в 1546 г. на то, что крестьяне «вступаются у них в монастырские починки, перелезши за межу, землю пашут и лес секут, и пожни косят, а называют они те земли, и лес, и пожни, и починки своею землею». Аналогичные свидетельства усилившегося сопротивления крестьян имелись и по многим другим территориям.
Воспользовавшись ослаблением государства. Казанское ханство предприняло в 1537 — 1538гг. большие походы в Поволжье и к северу от Волги. Около 100 тыс. человек было уведено в казанский плен.
Обострение внутреннего положения и усиление внешней опасности вынудили наиболее дальновидных политических деятелей искать выход в усилении государственной централизации. Значительная роль в укреплении самодержавия в середине XVI в. принадлежала ставшему в марте 1542 г. митрополитом новгородскому архиепископу Макарию. Заинтересованные в централизации власти феодальные круги возлагали надежды на подраставшего Ивана IV. Уже в годы ранней молодости он проявил властный и жестокий характер. В декабре 1543 г. им были отстранены от власти Шуйские, а затем молодой Иван IV начал отправлять в опалу и казнить некоторых бояр.
Летом 1546 г. внутреннее положение в стране стало накаляться. На южном рубеже — в Коломне — произошли волнения присланных из Новгорода «пищальников» (воинов, приставленных к огнестрельным орудиям — пищалям). Государевых людей, приехавших к пищальникам с приказом от великого князя, новгородцы закидали грязью, а потом стали стрелять по ним из своих пищалей, мстя за сопровождавшуюся конфискациями имущества принудительную мобилизацию их из Новгорода в Коломну. Затем выяснилось, что к волнениям пищальников имели отношение бояре Воронцовы и князь Кубенский. Им отрубили головы. Появилось недовольство и во Пскове. Псковичи прислали к молодому великому князю послов с жалобой на действия московского наместника. Иван велел поджечь жалобщикам бороды свечами и облить их горячим вином. После расправы над Воронцо-выми и Кубенским у власти укрепились родственники молодого царя — Глинские. Вскоре Иван IV женился на нетитулованной Анастасии Романовой, отказавшись от вступления в родственные связи со знатью. В январе 1547 г. по задуманному Макарием ритуалу произошло торжественное венчание Ивана IV на царство. Впервые Московский великий князь наделялся титулом царя, что по тогдашним понятиям резко возвышало его над всей титулованной русской знатью и уравнивало в положении с западноевропейскими императорами. Но был в венчании Ивана на царство и другой смысл. Царскую корону он получал из рук главы церкви — митрополита Макария, от него же выслушивал напутственное слово. Все это подчеркивало особое положение церкви в государстве, которая выступала в качестве гаранта самодержавной власти. Тем самым царская власть обязывалась заботиться о сохранении прав и привилегий церкви. Укрепляя самодержавную власть, церковь преследовала и свои собственные интересы.
Начало царствования Ивана IV ознаменовалось открытым обострением давно уже накапливавшихся классовых противоречий. В июне 1547 г. в Москве произошел колоссальный пожар, город был уничтожен полностью, тысячи людей погибли в огне и дыму С большим трудом удалось спасти митрополита Макария, Иван уехал в подгороднее село Воробьево. Поползли слухи о том, что Москву подожгли родственники царя — Глинские, якобы занимавшиеся колдовством.
Как и в давние времена, раздался звон колокола, и москвичи потребовали выдачи Глинских. Народ ворвался в Успенский собор и убил там Юрия Глинского во время службы. Восставшие двинулись в Воробьево, к царю, и ему пришлось обещать произвести розыск и наказать виновных. Гнев народа умело направлялся боярской группировкой вообще против «иноплеменных» — это был самый сильный «козырь» для удаления Глинских, и тем самым Ивана, от власти. Несколько лет спустя Иван Грозный вспоминал об этих потрясших его событиях: «И вниде страх в душу моя и трепет в кости моя».
Восстание в Москве было не единственным. Волнения произошли также в Опочке, Устюге, Пскове. Вновь оживились в середине XVI в. еретические движения.

Молодой царь и поддерживавшие его круги начали в этой обстановке ряд реформ, направленных к укреплению централизованного государства и его главной опоры — служилого дворянства. Содержание этих реформ во многом совпало с «челобитными» царю, написанными в 1549 г. дворянином Иваном Пересветовым, побывавшим в разных странах, в том числе в Турции, и выехавшим затем на службу к московскому царю. В «челобитных» Пересветова содержится целая программа действий, в которых были заинтересованы дворяне. В соответствии с принятым в то время литературным приемом Пересветов выражался иносказательно, говоря о том, как турецкий «Магмет-султан» укрепил свою власть и добился многих побед в борьбе с врагами. Не выступая против знати как таковой, Пересветов настаивал на том, чтобы положение людей на службе определялось не происхождением, а личными заслугами. Создание сильной армии «воинников» — служилых людей — должно дать в руки царя мощную силу не только для решения внешних задач, но и для укрепления самой   царской   власти   в   борьбе   с ее противниками.
Гибель Византии давала Пересветову возможность описать пороки, приведшие к падению мирового центра православия — «второго Рима», чтобы осудить такие же пороки в России, ставшей теперь «третьим Римом». Главным из этих пороков Пересветов считал засилье вельмож, «ленивых богатинов», их неправый суд, равнодушие к интересам госу-дарства, их бесконечные распри, когда они «сипели друг на друга яко змии», их нежелание воевать. Все эти «византийские» картины живо напоминали о недавнем боярском правлении в России. Пересветов считал необходимым реформировать войско, суд, финансы. На смену слабой власти при сильной аристократии должна прийти сильная власть, располагающая достаточными средствами для поддержания «правды». «Государство без грозы, что конь без узды», — писал Пересветов, требуя беспощадной расправы с противниками царской власти. Государь должен опираться на служилых людей, которые преданы государю и служат ему за деньги. Деньги для уплаты жалованья дворянам надо брать с горожан, причем Пересветов советовал царю самому устанавливать цены на рынках и под страхом строжайших наказаний запретить отступать от них.
Сочинения Пересветова дают представление о том, какие именно социальные силы были заинтересованы в «грозной» государственной власти — ими было новое, поднимавшееся сословие феодалов, служилые люди, в число которых мог попасть всякий лично свободный человек. Они рвались к земле, богатству, ненавидели своих недавних притеснителей — крупных вотчинников, бояр, бывших полновластными хозяевами в округе их вотчины. Они хотели оттеснить этих «ленивых богатинов» от власти, пробиться самим к государеву трону и обратить власть московского царя на служение дворянским интересам, обещая взамен надежную опору царю в борьбе с его противниками.
Но правительство Ивана IV не могло обойтись и без феодальной аристократии, церковной и княжеско-боярской знати, представлявшей собой крупную силу в стране. Знать в целом поддерживала идею единства страны под одной властью, но настаивала на широком соучастии во власти, на сохранении своих привилегий и тем самым — на ограничении самодержавия.
Компромиссная политическая программа нашла отражение в посланиях Василию III и Ивану IV, которые писал работавший в России ученый греческий монах Максим Грек. Примыкавший к «нестяжателям», он разделял осифлянский тезис о «божественном происхождении» государственной власти. Осифлянская идея союза светской власти с церковью сочеталась с нестяжательскими убеждениями относительно необходимости совместного правления с мудрыми советниками.
Как и Пересветов, Грек считал необходимым быструю ликвидацию «змея» в Казани, а также укрепление границ государства. Программа Максима Грека в целом отражала интересы той части княжеско-боярских и церковных кругов, которая поддерживала идею государственного единства, но стремилась сохранить высокопоставленное положение в новом государственном строе. Не случайно, что в числе почитателей Максима Грека был князь А. М. Курбский.