Знаете ли вы, что некогда на русском престоле сидела… самая настоящая Золушка? Об этой интереснейшей истории сегодня мало кто знает. Было это очень давно — почти четыреста лет назад. Но для того, чтобы узнать эту историю, нам надо вспомнить события, крайне трагические для Руси, — «Смутное время».

Царь Иван Грозный, умерший в 1584 году, оставил после себя кровавый след. После него вначале царствовал царь Феодор Иоаннович, а в 1598 году власть захватил Борис Годунов. Он царствовал семь лет. При нем был убит в Угличе сын Ивана Грозного царевич Дмитрий. А вскоре появился первый самозванец — Лжедмитрий. За ним престол занял на пять лет князь Василий Шуйский. Затем появились два новых самозванца, и на Руси не стало никакой власти. А тут и поляки захватили Москву!

Но на Руси нашлись такие люди, как Минин и Пожарский. Нижегородский гражданин Кузьма Минин обратился к россиянам с призывом организовать ополчение и собрать для него средства. Появился и военный вождь князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Быстро было создано земское военное ополчение, хорошо вооруженное. Пожарский не предполагал, что Русь сможет обойтись без царя и мечтал «о народном царе», который положил бы конец распрям и междоусобицам.

В 1613 году Пожарский созвал Земский собор «для царского выбора». По его просьбе в Москву съехались выборные люди — «лучшие, умнейшие, крепкие и разумные» — и стали «думу думать — кого на царский трон посадить?» Претендовали на него три князя — Шуйский, Воротынский и Трубецкой, но, будь они избраны, среди бояр снова начались бы интриги. Вот почему надо было выбрать человека, не принимавшего участия в борьбе «Смутного времени». Но среди бояр такого человека не нашлось.

Весь Земский собор посчитал, что больше всего прав имеет Михаил Федорович Романов. Это был семнадцатилетний сын Федора Никитича Романова, племянника любимой жены Ивана Грозного — Анастасии Романовны Захарьиной,которую отравили бояре. Семья Романовых принадлежала к числу самых знатных старомосковских боярских родов, издавна пользовавшихся всеобщей любовью за свою справедливость и заботу о народном благе.

При Борисе Годунове судьба Федора Никитича, его жены Ксении Ивановны Романовой и их сына Михаила была печальной. Мужа и жену развели и насильно постригли в монашество. Мужу вместо имени Федор дали имя Филарет. Будучи монахом, Филарет попал в московский плен к полякам. А жена его Анастасия стала инокиней Марфой. А пятилетнего сына Михаила с теткой сослали в Белозерье.

Но судьба распорядилась так, что в 1613 году Михаил стал первым царем на Руси из династии Романовых. 21 февраля в Успенском соборе после торжественного молебна все выборные люди — от знатного боярина до простого крестьянина и казака — единодушно избрали царем своим Михаила: «Да примет он, — говорилось в избирательной грамоте, — скипетр Российского царства для утверждения истинной нашей православной веры и восстановления благочестия, а междоусобицы устранит и благоустроения Московскому государству обеспечит!»

Михаила и его матери в это время в Москве не было. Они, освобожденные из московского плена при поляках, уехали в свою вотчину в семидесяти километрах от Костромы. Там они думали укрыться от опасностей. Но именно там произошел случай, который мог оказаться для них трагическим. Избранного на царский престол Михаила Романова разыскивали под Костромой поляки. Они заставили старосту одной из деревень — Ивана Сусанина — вести их туда, где скрывался Михаил с матерью. Узнав о замысле поляков, Сусанин успел послать на вотчину Романовых гонца с предупреждением о беде, советовал им укрыться за крепкими стенами Ипатьевского Костромского монастыря. А отряд поляков Сусанин завел в болотистую лесную глухомань, где поляки его убили и сами сгинули.

Инокиня Марфа с сыном была в Ипатьевском монастыре, когда в Кострому прибыло торжественное посольство от Земского собора просить Михаила Федоровича на царство. Оно явилось 14 марта в сопровождении крестного хода в Ипатьевский монастырь. Марфа встретила их гневными речами. Она сказала им: «Русские люди измалодушествовались и в годы смуты часто изменяли своим правителям. Поэтому я не могу отпустить сына на царство!» И только после долгих уговоров Марфа уступила им и благословила сына. В Москве Михаила торжественно венчался на царство. На другой же день молодой государь пожаловал князю Пожарскому высший сан боярина, а Кузьме Минину — сан думного дворянина. Не была забыта царем и семья Сусанина. «За службу и кровь отца» его единственной дочери была пожалована половина деревни, где ее отец был старостой, и освобождение ее и ее потомства от всяких податей.

* * *

Так началось новое царствование, а с ним пошло на Руси правление новой династии Романовых. Тяжелое наследство досталось избранному молодому царю. Разграбленные города, сожженные села, вытоптанные, заброшенные поля, толпы нищих и голодных людей. К счастью, из польского плена возвратился его отец, митрополит Филарет. Напомним — прежнее его имя Федор. Сын вышел к нему навстречу и поклонился в ноги. Филарет был посвящен в сан патриарха и сразу же стал энергично помогать сыну в делах государственного управления. Стараниями и трудом «выборных людей от земли» стали приводиться в порядок из года в год государевы и земские дела. Залечивались в государстве раны «Смутного времени».

В 1616 году молодой царь полюбил боярскую дочь Марину Хлопову. Было отпраздновано обручение, будущая царица переменила свое имя на имя Анастасия. Оно счастливо напоминало жителям Московского государства о первой любимой жене Грозного. Но вдруг, вследствие интриг, неожиданно появился указ «об изгнании нареченной в Тобольск вместе с родственниками». По свидетельству придворных врачей невеста, якобы, заболела. Это толковалось как Божье наказание — и она не могла быть женой царя. Молодой царь горевал, но должен был подчиниться, хотя и продолжал любить Марину.

Так продолжалось до 1624 года. В возрасте 29 лет Михаил женился на княжне Марии Долгорукой, которая, к несчастью, умерла через несколько месяцев после свадьбы.

Но царский престол необходимо было обеспечить наследником. Об этом очень заботились мать царя — инокиня Марфа и отец — патриарх Филарет. На этот раз для подыскания невесты по обычаю того времени во все концы России были посланы гонцы созывать в Москву на смотрины невест — дочерей людей знатного рода. Шестьдесят знатнейших девиц вместе с родителями и родственниками собрались в московский дворец, где происходил смотр невест. Каждая девица мечтала стать царицей. Все они с трепетом ждали царского решения.

Мать и сын медленно шли по залу и ненадолго останавливались возле каждой претендентки. Но, увы, после первого тура парада невест Михаил молчал. Мать была взволнована. Решение должно было быть обязательно принято! Инокиня Марфа придумала выход из затруднения, с которым согласился Михаил. Мать предложила повторить смотрины невест, но совершить обход ночью, когда они будут спать. Никакой родни возле них не должно быть. Только по одной служанке в помощь каждой из боярышень-невест. Предполагалось, что во сне лик их будет чист и не затуманен волнением, и, как мы скажем сейчас, не разукрашен косметикой.

И, действительно, к ночи дворец затих и погрузился в сон. Мать с сыном тихо начали свой повторный обход. Они медленно шли мимо спящих, а может быть, притворявшихся спящими, девушек. Мать пыталась по лицу своего сына заметить, на ком он остановит свой выбор? Но и на этот раз царь спокойно и безмолвно двигался вперед мимо спящих красавиц. Понять его мысли или чувства было невозможно.

Обход закончился, но молчание продолжалось. Мать, обеспокоенная, приступила с расспросами к сыну, объясняя ему, что у него есть долг перед народом: выбор невесты должен состояться. Без этого не будет спокойствия в стране. Неужели ни одна из достойнейших невест Руси не понравилась ему?

И, наконец, Михаил заговорил: «Да — мне понравилась одна из девушек». Мать, уже терявшая надежду, с облегчением вздохула: «Какая же из них?» — спросила она. И услышала поразивший ее ответ Михаила: «Она прислужница».

Мать пыталась протестовать, взывая к здравому смыслу: «Среди достойнейших — он выбирает прислужницу?!» Но Михаил был тверд и неумолим. «Да кто же она?» — «Прислужница Стрешнева!»

Эту девушку, Евдокию, ее отец — Лукьян Стрешнев — поместил на воспитание и услужение к богатым отдаленным родственникам той же фамилии. Приучена она была там к строгому порядку. Жизнь ее была нелегка из-за строптивого нрава боярышни-хозяйки. Редкий день проходил без огорчений и слез.

На этой смиренной служанке царственный жених остановил свой взор, оставив без внимания выхоленных боярышень. Не без основания Михаил выбрал Евдокию Стрешневу. Она была отменно хороша собой. Вот как ее описывали современники: «Темная, как соболь, бровь густым черным бархатом выделялась на белизне ее спокойного чела и плавной дугой округлялась над прекрасными продолговатыми очами. Правильный нос, выразительный рот с ласковым застенчивым выражением сочных и ярких, как вишни, губ. Все было прекрасно и нежно в ней!»

* * *

На следующий день с восходом солнца Евдокия Лукьяновна была всенародно объявлена невестой царя. Толпа народа, теснившаяся на Красной площади, издавала радостные клики. Празднично звонили колокола.

Легко представить, что творилось в сердце юной невесты — вчерашней Золушки. Она заснула бедной служанкой, а проснулась царской избранницей: ее величают государыней, зовут к царственному жениху, приводят в его светлые палаты. Несут ей драгоценные цветные одежды, хлопочут вырядить ее природную красу!

Потом ей представили боярышень и княжон, приехавших на смотрины вместе с ней. Но она не допустила их до целования своей руки, а приветливо обнимала каждую. А ее родственница — боярышня Стрешнева, ее бывшая хозяйка, упала ей в ноги и сквозь слезы умоляла: «Государыня, прости меня, я виновата перед тобой. Не припомни лихости моей!»

После обручения молодых были посланы гонцы с богатыми подарками отцу невесты Лукьяну Стрешневу в Калужскую губернию. В деревне, где он жил, им указали на избушку, крытую соломой. Хозяин дома был в поле на работе. Помогал ему лишь один работник. Когда перед ним появились посланцы с грамотой, он, не трогая грамоты, отер полотенцем пот с лица и скромно сказал: «Не смею прикоснуться. Конечно, это ошибка — вы отправлены к кому-нибудь иному, а не ко мне. Нет ли еще другого Стрешнева, а меня зовут Лукьян».

Дома же, прочитав грамоту, он положил ее под иконы в горнице и, став на колени, воскликнул: «Боже Всесильный, из ничего свет создавший, меня из бедности к изобилию возводишь! Подкрепи меня десницею твоею!»

В Москве Лукьяна Степановича встретили с великою честью. Царские стремянные вели под уздцы его коня, воеводы проводили в Грановитую палату. Сам государь вышел к нему навстречу и не дал ему поклониться до земли. В старом кожаном молитвеннике Лукьяна было приписано его рукой: «Лукиан, помни, что ты был?» В 1634 году он стал боярином, а в 1646 году держал венец над головой внука своего — царя Алексея Михайловича — старшего сына дочери своей Евдокии и царя Михаила Федоровича Романова. Царь с царицей прожили вместе долгую жизнь в счастии и согласии. Было у них трое сыновей и семь дочерей.